Беслан. Год спустя

1 сентября в Беслане начали отмечать годовщину теракта. Кажется, обходится без традиционного в таких случаях пафоса. Нет продолжительных речей с трибуны и уверений, что терроризм не пройдет.

Самый ходовой товар - свечи

В первой половине четверга, 1 сентября, посещением 1-й школы отметились полпред президента в ЮФО Дмитрий Козак и коммунист Геннадий Зюганов.

Из других, менее значительных событий можно отметить рискованный поступок бывшего директора школы № 1, которую родственники погибших детей подозревают в пособничестве террористам. Почетный гражданин Беслана Лидия Цалиева пришла на траурные мероприятия, несмотря на то, что многие ее предупреждали: лучше не ходить. Знакомые оказались правы. Родственники ее узнали и тут же принялись выгонять из школы. Директор не сопротивлялась. Какие-то - похоже, обученные - люди вывели ее за пределы школьной территории.

Хотелось бы сказать, что накануне годовщины были предприняты, как говорится в таких случаях, беспрецедентные меры безопасности. Но язык не поворачивается. Потому что прецедент уже был. Ровно год назад - сразу после штурма. В светлое время суток наряды милиции встречаются под каждым десятым деревом. Как стемнеет - ни одного милиционера нет.

- Помню, в прошлом году я 3 сентября возил журналистов в обе стороны - из Владикавказа в Беслан и обратно - целый день. Ни разу нас не остановили, не проверили, кто со мной в машине, - говорит таксист Таймураз. - Почему кто-то другой не мог точно так же вывезти из города террористов? Только 4 сентября появились милиция и внутренние, кажется, войска. Их разложили по полям, прилегающим к городу и аэропорту. Знаете, это было колоссальное зрелище: едешь, смотришь на поле, а оно все шевелится - то там каска поднимется, то в другом месте сапог солдатский.

Но кому оно нужно было, это зрелище, 4-го в полдень, когда в Беслане уже все закончилось?

Около ПТУ № 8, недалеко от 1-й школы, разговариваю с охранником. Обсуждаем беспрецедентные меры безопасности.

- Всех досматриваем, кроме директора, - говорит он. - Время такое.

31 августа, накануне траурных мероприятий, 1-ю школу добросовестно проверили саперы. Собаки, щупы, миноискатели.

Фотографы добросовестно все это запечатлели. Картинка еще та: во взорванном год назад спортзале ищут взрывчатку.

Незадолго до этого бесланские мужчины собрались у Дома культуры, где решили установить дежурство у школы № 1 и на кладбище.

- Соседям мы не доверяем, - отвечают они, когда спрашиваешь, зачем это дежурство нужно. Под соседями здесь принято подразумевать Ингушетию.

Пока бесланские мужчины усиливали своим присутствием бесланскую милицию, бесланские женщины убирались на кладбище. Подметали территорию, сгружали в грузовик старые венки и цветы. Всем понятно: скоро будет много свежих.

В бесланских магазинах самый ходовой товар сейчас - свечи.

"Стою, передаю по цепочке детей. Вдруг в руках у меня оказывается моя дочь"

Асик Меликов живет в хорошем частном доме примерно в пятидесяти метрах от 1-й школы. Проводит меня во двор. В воротах пулевое отверстие. Говорит: все никак руки не доходят залатать. Теракт застал его на выезде:

- Я тогда в рейсе был, вез "челноков" в Москву. 1 сентября мы еще до Воронежа не доехали, как услышали по новостям про Беслан. Звоню родственникам, спрашиваю: где наши? Они отвечают, что не знают. Ну, я тогда все и понял. Что мои жена и дети там, среди заложников. У меня дети - дошкольники, близнецы, мальчик и девочка. В то утро услышали музыку на школьном дворе, говорят матери: "Пошли посмотрим". Вот и попали в переплет. Я приехал в Беслан только 2 сентября. Приехал, а что делать, не знаю. Оружия нет, к школе не пробраться. К тому же нервы на пределе - наслушался всяких подробностей. Моя мама тогда в магазине работала, прямо напротив нашего дома. Оттуда до школы - метров сто. 1 сентября она как раз была за прилавком. Когда услышала выстрелы, побежала посмотреть, что происходит. Приблизилась к школе, а террористы уже начали загонять детей в спортзал. Она, конечно, бежать назад. Но один из террористов ее заметил и от живота стал стрелять. Слава богу, ни одна пуля в маму не попала. Но она, наверное, от страха, упала в обморок. Прямо посреди улицы. Террористы скорее всего подумали, что она мертва. А мама спустя время очнулась, забежала в магазин, выскочила из другого входа, через подсобку, и спаслась. Я, как вернулся в город, в первые часы себя даже не помнил. Все бегал, бегал. Меня кто-то пытался успокоить: соседи, знакомые. А я отмахиваюсь от них, кричу им, чтобы оставили меня в покое. Потом как-то взял себя в руки, посидел немного, подумал - успокоился. Когда Руслан Аушев детей вывел, все немного вздохнули. И я - тоже. Решили, что начались переговоры и скоро заложников начнут отпускать. Там еще история одна была. Только стало известно, что Аушеву позволят вывести женщин с малолетними детьми, одна женщина с пятилетней внучкой, молодо выглядящая, вынула грудь и стала делать вид, что кормит ребенка. Один из террористов сказал: "Что-то он у тебя слишком крупный?" Но ее все равно выпустили вместе с Аушевым. Мы, конечно, рано обнадежили себя. Власти продолжали врать про число заложников, террористы обозлились. И надежда на мирный исход стала уменьшаться. Мы это видели. Тем более что среди федералов никто ничего не контролировал. Менты всего боялись. Помню такую картину. Дело было уже 3 сентября, после взрывов в спортзале. Сидит за углом дома милиционер, высунул автомат и мочит, не глядя, по переулку. А там уже заложники бегут. Все пули - по ним. К милиционеру подбегает спецназовец, бьет его ногой в подбородок, кричит: "Что ты, урод, делаешь?" Тот что-то лепечет насчет того, что переулок простреливается, и про какой-то приказ. Дочь свою я нашел неожиданно. 3 сентября, после взрывов в спортзале. Стою, передаю по цепочке детей, одного, другого, третьего. Вдруг в руках у меня оказывается моя дочь. Я все бросил, сажусь в машину, нас везут в больницу. А она вся в крови. По пути я ее ощупываю, ручки, ноги. Оказывается - чужая кровь. Вроде все цело. Только небольшие ожоги. Я ее даже в больницу не стал отдавать, к родственникам отвез. Жена вспоминает, как она с детьми провела в школе три дня. Близнецы у нас такие разные. Дочь брезгливая - не стала пить мочу из ведра, когда заложникам воду давать перестали. Так и просидела почти два дня. А сын ничего - пил. Он вообще вел себя довольно раскованно. Жена рассказывает, что после взрывов она сначала потеряла сознание, потом очнулась: пожара еще не было, правда, штукатурка повсюду летала. Люди стали вылезать через окна. Жена несколько детей перекинула через подоконник. Пока перекидывала, нашелся наш сын - сам подошел к ней, за руку дергать стал. Так и выскочили. Все мои небольшими ожогами отделались. Повезло, в общем.

- Как вы считаете, сколько было террористов?

- Их было гораздо больше, чем утверждает следствие. Как-то по дороге в Чечню в Беслан заезжали сотрудники "Вымпела", те, что участвовали в операции по освобождению заложников. Поминали своих погибших. Прямо на капоте машины разливали перед школой. А мы как раз поминали своего погибшего. Ну, их и пригласили. Вот там они и сказали, что террористов было гораздо больше.

"Боевиков загнали прямо в реку и давай "кончать"

Валерий Хестанов работает в продуктовом магазинчике рядом со школой. Живет в селе Фарн, в нескольких километрах от Беслана.

Вспоминает, как 3 сентября к ним приходила милиция и всех, кто может, просила вооружаться. Потому что террористы могут пройти по селу.

- У нас село прямо за Тереком. Мы хорошо видели, как вертолеты работали по боевикам. Бородачи такие. Их загнали прямо в реку и давай "кончать". Четыре "вертухи" было. Потом на берег высадился спецназ, забрал трупы. Не знаю, может, и раненые были. Мы, хотя и смотрели в бинокль, этого не заметили. Представляете, сколько они бежали. Как они прорвались за оцепление? Неужели за три дня нельзя было укрепить подступы к школе так, чтобы они не ушли? Это к армейским надо претензии предъявлять, а то валят все на Дзасохова. Дзасохов - нормальный мужик. Он говорил, что не боится: "Мне 70 лет, чего мне бояться". Он не струсил, врут все. А то, что он не пошел в школу, так я его понимаю. Это ведь был бы позор для всей республики, если бы его там убили. Представляете, какие-то уголовники просто взяли и убили президента.

А магазин, в котором по-прежнему работает Валерий, растащили. За те три дня. Все забрали: и колбасу, и пиво. А кто - неизвестно.

"Я огнеметчиков сам проводил на крышу"

Мурат Кацанов и Маирбек Туаев. Два немолодых человека. Оба потеряли в теракте дочерей. Живут в непосредственной близости от школы № 1. В тех самых красных хрущевках по Школьному переулку, откуда, по одной из версий, школа была обстреляна из огнеметов.

Воспоминания о прошлогодних событиях и потеря детей, кажется, сплотили их в одно целое.

- Да, я огнеметчиков сам проводил на крышу - показал дорогу, - говорит Кацанов. - Но кто же знал, как они их будут применять.

- А как вы определили, что это огнеметы?

- Я в десантных войсках служил, в оружии разбираюсь. Потом мы нашли там же на крыше тубусы от гранатометов "Муха". Мы до сих пор не знаем, кто дал им команду стрелять по школе.

- А вы видели, как они стреляли?

- Я уже спустился вниз. Побежал в спортзал детей вытаскивать.

- Вот, говорят, что вокруг школы оцепление было, - подключается к разговору Туаев. - Первое кольцо, второе, третье. Ничего подобного. Вы видели этих солдат из 58-й армии? Каски болтаются, форма висит на них, как на пугале. Вот туда, где сейчас новую школу построили, прорвались несколько боевиков. Эти солдаты от них врассыпную бежали. Ну, конечно, молодые совсем, жить-то хочется. Это было не оцепление, а пародия на оцепление. А вечером они - ФСБ и "Альфа" - опечатали частные дома, которые соседствуют со школой. Мы их спрашиваем: зачем? Они отвечают, чтобы понять, проходили здесь боевики или нет. А наших тем временем они оттуда убирают, гражданских, которые все друг друга знают, вооружены и спокойно могли бы остановить любого чужака, который вздумал бы пробраться через эти дома к железной дороге.

- У меня - четвертый этаж, - говорит Кацанов. - В квартире сидели пулеметчики. Это было с третьего на четвертое, в ночь. Они спрашивают по рации: можно сниматься? Нет, отвечают им, сейчас будем взрывать. И тут один за другим несколько мощных взрывов. Левое крыло начало гореть. И вот только потом последовала команда "сниматься". А пулеметчики говорят: "Там же еще голоса слышны, как сниматься?" Я вышел на улицу, прислушался, оттуда действительно несется монотонное: "Аллах акбар, Аллах акбар". Вернулся в дом, но они уже ушли.

"Врачи диагноз не могут поставить. Говорят: может быть, депрессия. А я думаю - горе"

Семья Кокаевых - наверное, самая счастливая в Беслане. Пятеро детей были в заложниках. И все живы. Свои: 9-летний Илья и Изольда, на год старше. И трое племянников: Георгий - 13, Нино и Марианна - по 10 лет.

Омар - глава семьи, Вета - его жена. Они вспоминают:

Вета: "Марианна на коленях просила одного из террористов: "Хочу пить". Он отвечал ей: "Убирайся, башку снесу". Дети их умоляли дать им воды. Они в ответ: "Мы пришли сюда умирать и убивать". После второго взрыва мы с Илюшей выпрыгнули в окно. Остальные остались в школе. Я пытаюсь влезть обратно за ними, а Илюша меня держит с той стороны, не пускает. Там стоял террорист, около тренажерного зала и стрелял. Думаю, хоть одного спасти! Спецназовцы нас схватили, вывели из-под обстрела. Я кричала: "Мой ребенок там остался", - и рвалась назад. Богу молилась все три дня".

Омар: "Идешь по улице, чему-то своему станешь улыбаться. Внезапно заметишь это и осаживаешь себя: что же ты делаешь, улыбаться неприлично. В нас живет чувство вины, что у нас все живы, а у других дети погибли".

Вета: "Марьяна - ожоги и осколочные, Изольда - ожоги и сквозное пулевое, перелом ноги. Илюша - осколок".

Говорит, как медицинскую сводку с поля боя цитирует.

- Суд над Кулаевым всех измотал, - продолжает Вета. - Эти газетные отчеты с каждого судебного заседания - просто пытка. Илья знаете что делает? Хватает такую газету, бросает на пол и топчет. Кулаев виновен, это всем давно ясно. Так осудите его быстрее. Или отдайте людям на растерзание.

- Что бы ты хотела, чтобы с террористами стало? - спрашиваю я Изольду. У нее, как говорит мама Вета, головные боли, она часто и беспричинно плачет, ее пугает стук падающей на пол игрушки.

- Чтобы они не жили.

Вета: "Там рядом с нами бабушка русская была, она нам все время помогала: дети спали, положив на нее голову. Она успокаивала их: "Все будет хорошо. Скоро приедет Путин, и всех нас освободят". Помню, Георгий, как проснется, все спрашивает: "Путин не приехал?"

Омар: "Я после теракта в первой школе камень ношу в груди, тяжесть какую-то. Врачи диагноз не могут поставить. Говорят: может быть, депрессия. А я думаю - горе. Дня не проходит, чтобы я в первую школу не сходил. Нервничаю постоянно, если дети где-нибудь задерживаются".

Источник: Известия

Ссылки по теме:
- Бесланский синдром. Часть 1. Зависть
- Бесланский синдром. Часть 2. Одержимость
- Бесланский синдром. Часть 3. Ненависть
- По ту сторону Беслана. География теракта
- "Находясь в Беслане, разобраться в происходящем было невозможно"
- Беслан: 10 вопросов, на которые нет ответов

Обсудить на форуме