Не убий

Семен Новопрудский

Многие ли из нас устоят перед искушением расправиться с убийцей своих детей, если их не поймали и не привлекли к уголовной ответственности?

Главные новости – те, которые заставляют нас осознать истинную глубину трагичность всякой человеческой жизни и подлинную сложность экзистенциального выбора, который в одночасье может встать перед каждым. Эти новости располагаются в той области существования, где не действуют политтехнологии, пропаганда, экономическая целесообразность. Эти новости живут в пространстве личной боли человека и его реакции на чудовищные вызовы судьбы. В истории швейцарского суда над осетином Виталием Калоевым есть черты такой главной новости.

Испытанию житейскими обстоятельствами в этой истории подвергается, казалось бы, самая бесспорная из десяти заповедей – «не убий».

По меркам закона 8 лет тюрьмы, которые присудили человеку, совершившему – так решил суд – умышленное убийство, – это очень мягкий приговор. Более того, швейцарский Минюст не исключает возможности передачи Калоева России, чтобы он мог отбывать наказание дома. Родственники, адвокаты и отправившийся на процесс глава Северной Осетии сочли приговор невероятно жестоким.

Но давайте подумаем – стало бы легче Виталию Калоеву, если бы его признали невиновным или просто простили?

Двух детей и жену, которые погибли в авиакатастрофе, не вернуть. Акт отмщения – убийство авиадиспетчера Нильсена, который, по мнению Виталия Калоева, виновен в гибели всей его семьи – осуществлен. Едва ли это совмещение ролей жертвы и убийцы, которое судьба уготовила обычному, в общем, человеку, облегчило его душу. Важно другое.

Многие ли из нас устоят перед искушением расправиться с убийцей своих детей, если их не поймали и не привлекли к уголовной ответственности?

И как мы должны убедить себя не мстить, если все, чем мы жили, в одночасье необратимо кончилось? Поэтому так безнравственно со стороны религии осуждать самоубийц. Никто, по элементарным соображением человечности, не посмел бы упрекнуть Виталия Калоева, если после случившегося он расстался бы с собственной жизнью. А лишение жизни отца другого семейства – уж точно не акт героизма, а признание бессилия перед трагедией своей судьбы. Но и за это можно лишь судить по писаному закону, не пытаясь выносить моральный, неписанный приговор.

На таких историях тот, кого мы наивно называем Богом, проверяет – выборочно, селективно, безо всякой внутренней логики – каждого из нас на способность противостоять вызовам судьбы. Иногда столь же непросто бывает ужиться, например, с невероятным счастьем. Это ведь только кажется, что людям, живущим в тотальной нищете или смертельно больным легко расставаться с собственной жизнью.

Как обидно должно быть умирать Роману Абрамовичу, когда жизнь – полная чаша.

Вот Михаил Ходорковский, которого знакомые с историей по советским
учебникам дорвавшиеся до власти чекисты сослали во глубину сибирских руд, в ареал обитания декабристов, написал, что в России наступает время героев. Время героев не кончается нигде и никогда. Методом случайных чисел ты можешь в одночасье попасть в такую «героическую» ситуацию. Испытание болезнью, властью, славой, тюрьмой, гибелью детей – это проверка прочности не столько человека, сколько человечества. Если каждый из нас будет убивать того, кто причинил ему зло, круговая порука мести окажется неостановимой. Человечество самоуничтожится.

Убивать других нельзя только потому, что нет ни одного человека, который изначально хотел бы быть убитым сам и потому, что, убивая другого, ты все равно не избежишь собственной смерти.

Убийство другого ничего не доказывает и никого не успокаивает.

Человечество любит утешать себя сказками, будто каждому воздается по заслугам и возмездие неотвратимо. Но посмотрите внимательнее на свою жизнь и жизни своих знакомых – вы увидите, что это не так даже чисто статистически. Смерть перечеркивает любую жизнь – героическую, великую, глупую, подлую, неудачную. Поэтому так важно помнить о собственной смерти тем, кто повелевает жизнями и смертями большого количества людей – царям, поп-идолам, полководцам. Нейтральная равнодушная смерть единственный судья, который абсолютно беспристрастен.

Нам только кажется, будто бы главные координаты человеческого существования радикально изменяются с появлением нового технологического или политического антуража.

Главные новости по-прежнему происходят в двух координатах – жизни и смерти.

Он по-прежнему пытаются уложиться в скудный набор заповедей трех-четырех мировых религий. И по-прежнему не укладываются в них. Пока у нас все относительно нормально, мы уверенно и убежденно говорим «не убий». Но сама жизнь в любой момент может поставить после этих слов вопросительный знак. И отвечать на вопрос – нам. Кровью. Мясом. Жизнью.

Источник: Газета.ru

Обсудить на форуме